Часы в холле пробили без четверти двенадцать.

– Пора уже, наверное? – неизвестно к кому обращаясь, спросила Козетта.

– Пора что? – вздрогнул Бен. – Нам ведь не обязательно выходить из комнаты. Всё равно главные перемены происходят в холле и… здесь. Когда сюда… кто-то войдёт… мы это увидим! – его голос дрогнул, и Бен закашлялся, пытаясь это скрыть.

– Подождём до полуночи, – очень тихо сказал Куница.

И они начали ждать. Каждая минута тянулась как целый час. Козетта усиленно прислушивалась, но не слышала ничего, кроме лёгкого треска пламени. Никакого скрипа, шагов, сатанинского хохота, или что там должно слышаться в доме, полном загадок…

Часы снова начали бить.

– Внимание! – сказал Куница и подобрался.

Козетта выпрямила спину. Часы пробили десять, одиннадцать, двенадцать раз… потом тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…

– Это ещё что? – с каким-то подвизгиванием спросил Бен.

– Возможно, механизм испортился, – ровным голосом ответил Куница, – я выйду и посмотрю.

Он встал и взял один из стоящих на столе канделябров. Дверь в холл была открыта, но там ничего не было видно.

Козетта хотела пойти за ним, но почувствовала, что ноги приросли к полу. Бен тоже дёрнулся было, но замер. Куница с подсвечником в руке шагнул за порог комнаты и будто растворился в темноте: мгла мгновенно проглотила и его самого, и яркие свечи в его руке.

Часы ударили ещё пять раз и угомонились.

– Он что-то сделал! – шепнул Бен.

Козетта молча кивнула. Сердце билось так сильно, что от каждого его удара шевелились оборки на воротнике.

– А где он?

Бен глупо хихикнул и стёр платком выступившую на лбу каплю пота. Куница не возвращался.

– Надо идти за ним! – собрав всю храбрость, проговорила Козетта.

Она встала. Бен тоже вскочил. Козетта потянулась к подсвечнику, но Бен опередил её:

– Козетта, пожалуйста, позволь мне идти первым!

Вот, что делает любовь – даже трусов превращает в рыцарей. Девушка улыбнулась и кивнула. Сейчас она была по-настоящему ему благодарна.

Бен выдавил кривую улыбку и взял канделябр. Пламя качнулось, круг света заключил в себя юношу и девушку, со страхом взирающих друг на друга. Козетта дёрнула головой и отогнала неуместные мысли.

– Пошли.

Держа подсвечник прямо перед собой, словно щит, Бен осторожно вышел из гостиной. Козетта скользнула за ним.

– Куница, ты где? – спросила она.

Тот не отозвался. На глупую шутку было не похоже, да и не станет Куница шутить в такой ситуации.

Бен медленно, нащупывая пол ногами, пошёл вперёд. Очень странно, что свечи не справлялись с освещением комнаты: Козетта видела только пять ярких огоньков, дрожащую фигуру Бена, освещённую ими, и… всё. Стены комнаты так и тонули во мраке. Казалось, путники двигаются по громадной зале, стены которой настолько широки, что пламя свечи не способно до них дотянуться.

– Куница? – хрипловато позвал Бен.

– Он пропал, – мрачно сказала Козетта. И содрогнулась.

– Пойдём назад, – после секундной паузы почти без голоса выдохнул Бен.

Козетте тоже показалось, что это самое лучшее решение.

– Пойдём.

Они повернули обратно. Очертания двери в гостиную ещё можно было разглядеть, ведь они отошли от неё всего на три шага, но за дверью было темно. «А камин?» – подумала Козетта.

Но Бен уже двигался в обратном направлении, он вошёл в гостиную и сделал несколько неуверенных шагов вперёд.

– Сейчас поставлю свечи на стол, – зачем-то объяснил он Козетте. И сделал ещё один шаг. И ещё один шаг. И ещё.

Козетта вдруг услышала его громкое дыхание совсем рядом с собой, будто он дышал прямо ей в ухо.

– Стола нет! – с нотками истерики в голосе объявил Бен. – И стульев нет! Ха-ха-ха!

– Успокойся, – Козетта сама удивилась, что смогла говорить таким холодным и уравновешенным голосом. – Мы же знали, что здесь происходит что-то неладное. Это было ожидаемо. А теперь развернись и иди сюда. Слышишь, Бен?

Но он как будто не слышал. Бен шёл всё дальше от двери маленькими приставными шажками, восклицая:

– Ой, и ковра нет! Ха! И дивана нет! И окон нет!

– Бен, отдай свечи! – строго сказала Козетта.

Пять огоньков, ставших совсем маленькими где-то в невероятной глубине гостиной, мигнули и погасли.

– И света нет, – ответил ей голос Бена.

Козетта почувствовала, как по виску катится капля пота. Она быстро вытерла её ладонью и зажмурилась на десять секунд. Девушка стояла и считала про себя секунды, чтобы успокоиться и дать глазам привыкнуть к темноте.

Снова открыв глаза, Козетта убедилась, что вокруг хоть и темно, но не так, что хоть глаз выколи. Она могла угадать размеры комнаты, в которой находилась, – это уже было кое-что. По логике эта комната должна была являться холлом, ведь единственная дверь из гостиной вела в холл, но силуэта лестницы на второй этаж видно не было. Козетта вытянула руки перед собой, как слепая, и пошла вперёд, надеясь упереться в стену и продолжить двигаться вдоль неё.

Через минуту пальцы девушки коснулись гладкой деревянной поверхности. Ощупав эту поверхность, Козетта поняла, что упёрлась в лакированные декоративные панели, которыми были отделаны стены комнаты. Выше начинались шелковистые обои с каким-то узором. Всё вполне обыденно, если не вспоминать о том, что в доме нет ни одной комнаты с деревянными панелями.

Так, ладно, все выводы будем делать потом. Козетта мысленно бросила жребий, решила повернуть вправо, повернулась и пошла вдоль стены, постоянно ощупывая её пальцами. Комната, судя по всему, была очень длинная: Козетта шла и шла, а стена всё не кончалась. Хуже всего было то, что никаких звуков, кроме собственного дыхания и сердцебиения, девушка не слышала. В доме было абсолютно тихо.

Тут она споткнулась. Чудом удержавшись на ногах, Козетта вскрикнула и тут же зажала себе рот рукой. Ничего страшного. Не из-за чего тут кричать. Подумаешь, споткнулась!

Она присела на корточки и ощупала непонятную преграду. Это был туго натянутый толстый канат, расположенный на таком расстоянии от пола, будто его оставили здесь нарочно в качестве ловушки для незваных гостей. Одним концом канат крепился к крюку, торчащему из стены, а другой конец скрывался где-то в стороне. Минуту Козетта раздумывала, продолжать ли ей идти вдоль стены или попытаться отыскать противоположный конец каната. Выбрав второй вариант, она встала на четвереньки и поползла вперёд, нащупывая перед собой канат.

Как же я, наверное, глупо выгляжу со стороны! – от волнения Козетта даже начала хихикать про себя. Ничего объективно ужасного всё ещё не произошло, хотя положение дел, конечно, трудно было назвать нормальным. Может, как-нибудь обойдётся?